Предупреждение: в суд не подавать!
Пейринг: Кристина\Луна
Пейринг: Кристина\Луна
Ночь. Тишина. Весь дом спит. Весь. Но не я. Сегодня в нашей семье день траура. Прошло 20 лет, ровно 20 лет с тех пор, как умерла Луна. Ровно 20 долгих мучительных лет с того дня, за который я не могу простить ни себя, ни ее, ни Гуто.
А сегодня в этот траурный день муки совести сильны еще больше, чем обычно. Да, у меня есть совесть, поэтому я решила все написать в этом дневнике.
Это началось еще давно, в детстве. Мне было пятнадцать, Луне едва исполнилось двенадцать. В тот день они с тетей Агнес приехали на день рождения бабушки. В тот день я впервые посмотрела на кузину и почувствовала что-то... что-то иное. Не зависть, не обиду, не презрение - ничего из того, что мама и бабушка волей-неволей заставляли меня чувствовать к ней. В этот день я впервые поняла, как она прекрасна.
- У тебя красивое платье, Луна, - только и смогла вымолвить я.
С тех пор образ кузины не покидал моей головы. Наши родители считали нас хорошими, благовоспитанными девочками и поэтому без опаски оставляли наедине, не боясь, что мы будем вести разговоры о мальчиках или других непристойных вещах. И мы с ней действительно просто разговаривали. Луна рассказывала о Сан-Пауло, о любимой балетной школе Луны, которую она посещала, о игре на рояле. А я слушала, и не могла оторваться от ее лучистого взгляда, улыбки. Я понимала, что начинаю сходить с ума.
Вскоре Луна, моя дорогая Луна, уехала и встретились мы уже через три года. На этот раз в Сан-Пауло, куда Луна пригласила нас на свой день рождения. Покончив с формальностями, родители оставили нас наедине.
Я сидела напротив нее на кровати, мы держались за руки и я не сводила с нее восторженных глаз.
- Что? - кузина улыбнулась, посмотрев на меня, слегка склонила голову на бок.
- Все-таки ты красивая, Луна... - ответила я.
- Я? Кристина, перестань! - девушка смутилась. - Мне кажется, ты всегда была красивей меня, что бы там ни говорили мама с бабушкой.
Ее голос звучал, как звучит колокольчик в рождественскую ночь. Я выросла, я не могла больше держать себя в руках. Придвинулась ближе, сдерживая порывистое дыхание.
- Кристина, ты нездорова? - обеспокоилась Луна, должно быть, заметив жгучий румянец, выступивший у меня на щеках.
- Да... Нездорова, - повторила я шепотом, придвинувшись к Луне так близко, что слышен был стук ее сердца. - Я больна... уже три года... Больна тобой.
Дальше все было, как в тумане, но сейчас я уже могу с точностью воспроизвести картину.
Я не сдержалась. Пара сантиметров отделяла наши лица друг от друга. Порыв - как огнем обожгло все внутри. Поцелуй. Это был поцелуй.
- Кристина! Что ты делаешь?!! - Луна в ужасе вскочила с кровати и отпрянула в противоположный угол комнаты. - Я закричу! Ма...
- Тише! - Я вскочила вслед за кузиной и, не помня как, в миг преодалела отделяющее нас друг от друга растояние и схватила ее за руку.
До сих пор не могу забыть ее карих, без того больших, но увеличившихся от страха еще больше, глаз. Я дернула ее за руку, привлекая тем самым к себе, и прижала так крепко, что сама испугалась: не переломлю ли я ей позвоночник.
- Тише, - произнесла я уже шепотом и на ухо, всем телом ощущая дрожь ее тела под тонким платьем.
Мгновение - и еще один поцелуй. Уже не мимолетное прикосновение, настоящий. Я гладила ее волосы; целовала губы так, словно ела спелый, божественно вкусный и нежный плод, при этом медленно, шаг за шагом отступая назад, к кровати.
Кузина была напугана, потому - податлива и послушна. Я резко, точно в танце, повернула ее так, что когда мы упали на постель, она лежала на спине, подо мной. Одежда начала мешать. Одной рукой я растегнула воротник на своем платье: он стал меня душить, другой - медленно поднимала подол ее платья.
Остатки разума твердили, что это противоестественно, что девушка не может... с девушкой и что если сейчас в комнату войдет бабушка, тетя Агнес или еще кто-то, мне не поздоровится... Нам не поздоровится. Но сердце говорило другое. И я продолжала целовать Луну: ее подбородок, шею, зону декольте, грудь, вздымающуюся под тонким платьем.
Кузина не знала, что делать. По ее глазам я видела: она не может даже закричать. Она просто вцепилась своими тонкими, привычными к игре на рояле,пальцами мне в спину. Я даже сквозь одежду чувствовала ее ногти. Тем временем моя правая рука достигла жерла вожделенного вулкана, и два пальца медленно вошли в мягкий, по ощущению близкий к поверхности шелка, канал. Затем, прорывая плеву, до самой матки.
Меня обуял жар, как будто я легла в ванну с кипятком. Мне было хорошо. Хотелось засмеятся.
Но Луна не выдержала боли, стиснув зубы, выгнулась подо мной. Вскрикнула.
Мне было хорошо, очень хорошо, сердце стучало с бешеной скоростью. Я заткнула ей рот очередным поцелуем. Судорожно оглянулась на дверь.
- КРИСТИНА!!! - тут дверь отворилась, и в нее вошел сеньор Фагундо, отчим Луны.
Застав меня в недвусмысленой позе над распластанной на кровати Луной, он стал снимать ремень, чтобы отходить меня и этим спугнуть.
Я тут же отпрянула от почти потерявшей сознание кузины, пряча обагренные ее кровью пальцы.
Неожиданно Луна подняла визг, на который сбежался весь дом.
Ворвавшиеся в комнату мама, тетя Агнес и бабушка тогда подумали, что это ОН надругался над Луной, а та была так напугана, что после, в полиции, подтвердила эту версию в суде.
После этого случая, я увидела Луну лишь в начале 1927. Они с тетей Агнес, после смерти отчима Луны, окончательно переехали в Розейрал. Тогда, на празднике Роз меня выбрали королевой. А король этого вечера, самый богатый человек города, Рафаэл выбрал не меня, а ЕЕ.
Все думали, я хочу замуж за Рафаэла, на самом деле, я просто любила ЕЕ
А сегодня в этот траурный день муки совести сильны еще больше, чем обычно. Да, у меня есть совесть, поэтому я решила все написать в этом дневнике.
Это началось еще давно, в детстве. Мне было пятнадцать, Луне едва исполнилось двенадцать. В тот день они с тетей Агнес приехали на день рождения бабушки. В тот день я впервые посмотрела на кузину и почувствовала что-то... что-то иное. Не зависть, не обиду, не презрение - ничего из того, что мама и бабушка волей-неволей заставляли меня чувствовать к ней. В этот день я впервые поняла, как она прекрасна.
- У тебя красивое платье, Луна, - только и смогла вымолвить я.
С тех пор образ кузины не покидал моей головы. Наши родители считали нас хорошими, благовоспитанными девочками и поэтому без опаски оставляли наедине, не боясь, что мы будем вести разговоры о мальчиках или других непристойных вещах. И мы с ней действительно просто разговаривали. Луна рассказывала о Сан-Пауло, о любимой балетной школе Луны, которую она посещала, о игре на рояле. А я слушала, и не могла оторваться от ее лучистого взгляда, улыбки. Я понимала, что начинаю сходить с ума.
Вскоре Луна, моя дорогая Луна, уехала и встретились мы уже через три года. На этот раз в Сан-Пауло, куда Луна пригласила нас на свой день рождения. Покончив с формальностями, родители оставили нас наедине.
Я сидела напротив нее на кровати, мы держались за руки и я не сводила с нее восторженных глаз.
- Что? - кузина улыбнулась, посмотрев на меня, слегка склонила голову на бок.
- Все-таки ты красивая, Луна... - ответила я.
- Я? Кристина, перестань! - девушка смутилась. - Мне кажется, ты всегда была красивей меня, что бы там ни говорили мама с бабушкой.
Ее голос звучал, как звучит колокольчик в рождественскую ночь. Я выросла, я не могла больше держать себя в руках. Придвинулась ближе, сдерживая порывистое дыхание.
- Кристина, ты нездорова? - обеспокоилась Луна, должно быть, заметив жгучий румянец, выступивший у меня на щеках.
- Да... Нездорова, - повторила я шепотом, придвинувшись к Луне так близко, что слышен был стук ее сердца. - Я больна... уже три года... Больна тобой.
Дальше все было, как в тумане, но сейчас я уже могу с точностью воспроизвести картину.
Я не сдержалась. Пара сантиметров отделяла наши лица друг от друга. Порыв - как огнем обожгло все внутри. Поцелуй. Это был поцелуй.
- Кристина! Что ты делаешь?!! - Луна в ужасе вскочила с кровати и отпрянула в противоположный угол комнаты. - Я закричу! Ма...
- Тише! - Я вскочила вслед за кузиной и, не помня как, в миг преодалела отделяющее нас друг от друга растояние и схватила ее за руку.
До сих пор не могу забыть ее карих, без того больших, но увеличившихся от страха еще больше, глаз. Я дернула ее за руку, привлекая тем самым к себе, и прижала так крепко, что сама испугалась: не переломлю ли я ей позвоночник.
- Тише, - произнесла я уже шепотом и на ухо, всем телом ощущая дрожь ее тела под тонким платьем.
Мгновение - и еще один поцелуй. Уже не мимолетное прикосновение, настоящий. Я гладила ее волосы; целовала губы так, словно ела спелый, божественно вкусный и нежный плод, при этом медленно, шаг за шагом отступая назад, к кровати.
Кузина была напугана, потому - податлива и послушна. Я резко, точно в танце, повернула ее так, что когда мы упали на постель, она лежала на спине, подо мной. Одежда начала мешать. Одной рукой я растегнула воротник на своем платье: он стал меня душить, другой - медленно поднимала подол ее платья.
Остатки разума твердили, что это противоестественно, что девушка не может... с девушкой и что если сейчас в комнату войдет бабушка, тетя Агнес или еще кто-то, мне не поздоровится... Нам не поздоровится. Но сердце говорило другое. И я продолжала целовать Луну: ее подбородок, шею, зону декольте, грудь, вздымающуюся под тонким платьем.
Кузина не знала, что делать. По ее глазам я видела: она не может даже закричать. Она просто вцепилась своими тонкими, привычными к игре на рояле,пальцами мне в спину. Я даже сквозь одежду чувствовала ее ногти. Тем временем моя правая рука достигла жерла вожделенного вулкана, и два пальца медленно вошли в мягкий, по ощущению близкий к поверхности шелка, канал. Затем, прорывая плеву, до самой матки.
Меня обуял жар, как будто я легла в ванну с кипятком. Мне было хорошо. Хотелось засмеятся.
Но Луна не выдержала боли, стиснув зубы, выгнулась подо мной. Вскрикнула.
Мне было хорошо, очень хорошо, сердце стучало с бешеной скоростью. Я заткнула ей рот очередным поцелуем. Судорожно оглянулась на дверь.
- КРИСТИНА!!! - тут дверь отворилась, и в нее вошел сеньор Фагундо, отчим Луны.
Застав меня в недвусмысленой позе над распластанной на кровати Луной, он стал снимать ремень, чтобы отходить меня и этим спугнуть.
Я тут же отпрянула от почти потерявшей сознание кузины, пряча обагренные ее кровью пальцы.
Неожиданно Луна подняла визг, на который сбежался весь дом.
Ворвавшиеся в комнату мама, тетя Агнес и бабушка тогда подумали, что это ОН надругался над Луной, а та была так напугана, что после, в полиции, подтвердила эту версию в суде.
После этого случая, я увидела Луну лишь в начале 1927. Они с тетей Агнес, после смерти отчима Луны, окончательно переехали в Розейрал. Тогда, на празднике Роз меня выбрали королевой. А король этого вечера, самый богатый человек города, Рафаэл выбрал не меня, а ЕЕ.
Все думали, я хочу замуж за Рафаэла, на самом деле, я просто любила ЕЕ